Уже в течение, как минимум, десяти лет я и мои коллеги – юристы, занимающиеся медицинским правом, пытаются донести до частного медицинского бизнеса важность и значимость подробного информированного добровольного согласия на медицинские манипуляции. Какие доводы мы приводим:
- Отношения между врачом и пациентом медленно, но верно переходят в иную систему – партнерскую, в которой у каждой стороны есть свои права, обязанности и ответственность. Но для того, чтобы пациент взял на себя обязательство по принятию решения относительно своего здоровья[1] и проводимых с ним манипуляций и нес ответственность за несоблюдение рекомендаций врача, он ДОЛЖЕН ЗНАТЬ, должен обладать информацией, «необходимой и достаточной для того, чтобы сделать такой выбор».[2]
- Одно из базовых прав пациента – это право на информацию, зафиксированное ВО ВСЕХ нормативных актах, касающихся оказания медицинских услуг.
- Одно из требований легитимности согласия на медицинскую манипуляцию является его ИНФОРМИРОВАННОСТЬ, то есть, если согласие не содержит важной для пациента информации относительно манипуляции, ОНО НЕ ИМЕЕТ СМЫСЛА, оно юридически ничтожно и не может защитить ни пациента от сокрытия врачом важной информации о рисках, осложнениях, длительности лечения, ощущениях во время лечения, ни врача (клинику) от обоснованных и необоснованных претензий и исков пациентов.
Еще раз: не может быть в информированном согласии фраз по типу:
«Врач разъяснил мне сущность услуги, альтернативные варианты, возможные осложнения, мне все понятно, врач ответил на все вопросы»
[3]
«Я даю согласие на любые манипуляции при прохождении лечения в ООО «Ромашка», согласен их оплачивать и понимаю, что они могут привести к потере трудоспособности, потому что медицина – не точная наука, подтверждаю, что не буду иметь к клинике никаких претензий»
- Доктрина информированного добровольного согласия придумана не нами, вырабатывалась не одно десятилетие в странах, где права человека – действительно высшая ценность. ВСЕ известные мне специалисты в этой области[4] в России поддерживают позицию, согласно которой ценность информированного согласия – в соблюдении права пациента на то, чтобы, будучи в сознании, САМОМУ принимать решение, в этом проявление свободы воли человека. [5]
- У любой медицинской услуги есть дефекты и осложнения – это разные вещи. Если врач допускает дефект (не выполняет в полном объеме стандарт медицинской услуги, несвоевременно оказывает медицинскую помощь, выбирает непоказанное лечение, не полностью проводит диагностику и пр.), то ответственность клиника понесет в любом случае. Если же наступило осложнение – то есть, то, что можно изначально предвидеть, спрогнозировать и предупредить пациента, то ответственность грозит только в том случае, если мы не уведомили о возможности такого осложнения пациента. К слову, ответственность в денежном выражении очень существенная.
Несмотря на все это огромное количество руководителей частных (!) клиник до сих пор уверены, что можно обойтись согласием на 0,5 странички с общими фразами. К большому сожалению, сейчас они могут сослаться на уже утвержденные Министерством здравоохранения и социального развития формы некоторых добровольных согласий (не называю их «информированными», потому что они таковыми не являются). Пример: согласие на трансплантацию органов (!) объемом на 0,5 листа формата А4. Как верно заметил мой хороший знакомый, бывший анестезиолог-реаниматолог, а сейчас юрист по защите прав пациентов Вадим Каратаев – после трансплантации можно и не прийти в себя. Другой пример – согласие на обследование пациента, которое вы должны подписать при поступлении в любую медицинскую организацию: содержит массу терминов, обывателю ни о чем не говорящих.
С моей точки зрения те согласия, которые принимает Минздрав, противоречат ст. 20 ФЗ № 323 «Об основах охраны здоровья граждан в РФ». Но оно и не может принимать другие формы. Буквально на днях было сообщение, что в Екатеринбурге не хватает 300 врачей – это, я думаю, только официальная цифра. В перинатальном центре врач ультразвуковой диагностики принимает за день 80 пациенток! Будущих мам! В таких условиях врач даже выполнить свои прямые обязанности надлежащим образом не может, не говоря уже о соблюдении прав пациента на информирование. Такую систему создало государство и оно, само собой, не может написать другие согласия. Но мы же понимаем, должны понимать, что такой подход рано или поздно может коснуться каждого из нас. А каждому из нас всегда хочется, чтобы к нам подходили не формально – с бумажкой, которая ничего не значит, а по-человечески – объясняя, рассказывая, предупреждая.
На что ссылаются руководители клиник, убежденные, что одной фразы о согласии пациента достаточно:
— на то, что у маленьких клиник нет возможности нанять юристов для разработки документов;
— на то, что нет времени подписывать согласия, что прием пациента, в этом случае, должен длиться не менее часа;
— на то, что врачи оказывают сопротивление (а это естественно, потому что 80% российских врачей вообще не считают необходимым общаться с пациентом, не умеют этого делать и не хотят учиться)[6]
На все эти доводы мне хочется сказать следующее:
- Каждый должен заниматься своим делом, врач — лечить, директор – управлять, юрист – защищать. Мы каждый день расставляем приоритеты, в том числе, в том, куда потратить деньги компании. В известной всем группе медицинских адвокатов «Онегин» (Санкт-Петербург) пакет документов для косметологии (договор, информированные согласия) стоит около 30 тысяч рублей. Я никогда не поверю, что косметологическая клиника не найдет 30 тысяч рублей на собственную безопасность. Не хочет. Не считает нужным – это другой вопрос. То же самое – со стоматологиями, гинекологическими клиниками, общей терапией. Это ваш персональный выбор, собственники медицинского бизнеса – не иметь хороших документов. И не более того.
- Мне хочется верить, что в частную медицину уходят неслучайные люди. Люди, которые хотят создать нечто лучшее, чем они видели. На сегодняшний день идеалом в мире является «неспешная медицина». Подробнее – в книге Леонарда Берри и Кента Селтмана «Легендарная клиника Мейо».
- Сопротивление персонала – это нормальная реакция на нововведение – и одновременно повод для руководства показать свое умение и способности донести значимость нововведения, его необходимость, вдохновить, внедрить в практику и контролировать реализацию.
Проще говоря, кто хочет — тот ищет возможности, кто не хочет — причину.
[1] Предвидя возражения, сразу оговорюсь: мы говорим о ситуации нормального планового приема пациента, а не о случае экстренной медицинской помощи, когда есть угроза жизни пациента. Все-таки большинство частных клиник занимаются плановой медициной, которая позволяет выделить время и ресурсы для информирования пациентов, в отличии от государственной и муниципальной.
[2] Опять же, предвидя возражения относительно того, что пациент не имеет медицинского образования и не в состоянии принять решение, скажу следующее: все, что объясняется сложно, может быть объяснено просто, исходя из критериев, имеющих значимость для пациента: сроки выздоровления, стоимость лечения, гарантии и прогнозируемые результаты, болевые ощущения и риски – вот исходя из этих позиций, которые волнуют КАЖДОГО пациента, и нужно предоставлять информацию.
[3] Уважаемые руководители клиник, вы же понимаете, что в 99% случаях врач НИЧЕГО не рассказывает пациенту, а значит, рассматривает пациента как «носителя больного», а не как личность.
[4] Список этих специалистов можно найти в моей книге, они авторы лучших книг на тему защиты прав пациентов, либо на сайте в разделе «Рекомендую».
[5] Вы можете мне, опять же, возразить: большинство пациентов не хотят ни думать, ни проявлять волю, ни принимать решения. Во-первых, не соглашусь, что большинство: чем более образованные люди, чем больше денег они платят за лечение – тем более они хотят знать. Во-вторых, прикинувшийся «чайником» пациент в случае конфликта, причинения вреда, возникновения осложнений, очень часто превращается в крайне взыскательного и требовательного клиента, готового идти в суд и отстаивать свои права.
[6] Довод о том, что нет условий, не принимается: идите работать в приличную частную клинику, чтобы было время и возможность общаться с пациентом.